Дата публикации: 23 марта 2010г.

С. А. Нилус в письме иеродиакону Зосиме сообщал 6 августа 1917 г.: «...мне недели две (в апреле 1917 г. - Сост.) пришлось провести в Киеве в общении с людьми высокой духовной настроенности, и там в Киеве игуменья предоставила мне возможность видеть старицу Ржищева монастыря (ниже Киева по Днепру) и при ней послушницу 14-летнюю девочку Ольгу Зосимову Бойко. Эта малограмотная деревенская девочка 21 февраля сего года во вторник ВТОРОЙ НЕДЕЛИ ВЕЛИКОГО ПОСТА впала в состояние глубокого сна, продолжавшегося с небольшими перерывами до самой ВЕЛИКОЙ СУББОТЫ, всего ровно сорок дней. Во время этого сна при пробуждениях, последние же две недели и во сне девочка эта питалась только одними Св. Христовыми Таинами. В ВЕЛИКУЮ СУББОТУ Ольга проснулась окончательно, встала, умылась, оделась, помолилась Богу, пошла на свое клиросное послушание и отстояла всю Пасхальную службу не садясь, несмотря на уговоры. Во время своего этого сна Ольга имела видение жизни загробной и сказывала сонная и когда просыпалась, что видела, а за ней записывали. В Киеве с ее слов и слов ее старицы записал я, о чем главное повествую теперь и Вам.

Во вторник второй недели Великого Поста, в 5 часов утра Ольга пришла в моленную (псалтырню) и, положив три земных поклона, обратилась к сестре, которую она должна была сменить, и сказала: «Прошу прощения и благословите, матушка, я буду умирать...» Сестра ответила ей: «Бог благословит... час добрый. Счастлива бы ты была, если бы в эти годы умерла». После этого Ольга легла спать на кровати в псалтырне и заснула. В шесть часов сестра стала будить Ольгу, потом будили другие сестры и не могли добудиться, через несколько времени дыхание у нее прекратилось и лицо приняло мертвенный вид. Спустя после того 2 часа она проговорила во сне: «Господи, как я уснула!» И начала снова дышать. В сонном состоянии много говорила вслух в присутствии сестер. Так продолжалось трое суток, после чего она проснулась, проснувшись, рассказала следующее: «За неделю до этого я видела во сне Ангела, который сказал мне, что через неделю во вторник я пошла бы в псалтырню, чтобы там умирать, но этого сна мне не велено было говорить. Когда во вторник я шла в псалтырню, то увидела как бы пса, бежавшего на двух лапах, и в испуге бросилась в псалтырню, там в углу, где иконы, я увидела Св. Архистратига Михаила, в стороне смерть с косою, я испугалась, перекрестилась, а потом легла на кровать, думая уже умереть. Смерть подошла ко мне, и я лишилась чувств. Затем пришел Св. Ангел, который и стал ее водить по разным светлым и темным местам. Всех видений Ольги я Вам описывать не буду, ибо они во многом очень похожи на все видения подобного рода. Опишу Вам только важнейшие и имеющие касательство к нашему времени... И увидела я, сказала Ольга, за большим рвом много людей, скованных цепями. Я спросила, что это за люди. «Это те люди, - был мне ответ, - которые примут печать антихриста...» Затем дошла до темного места и остановилась. Тут я увидела замечательно красивого молодого человека лет 28-ми в красном одеянии. Он быстро пробежал мимо нас, и когда я взглянула ему вслед, то он показался мне уже не человеком, а Диаволом. Я спросила Ангела: «Кто это?», и Ангел ответил, что это и есть самый антихрист, который будет мучить последователей христовых за Св. веру, за Церковь, за Имя Божие, затем я увидела необыкновенный свет, и в свете том стоял большой хрустальный стол, но стола этого не было видно из-за множества лежащих на нем фруктов. За столом сидели в разноцветных блестящих одеждах Св. апостолы, пророки, мученики и все святые, а в стороне над ними в небесной высоте в ослепительном свете на неописуемом дивном Престоле сидел СПАСИТЕЛЬ, а возле Него по правую руку наш Государь, окруженный ангелами. Государь был в полном царском одеянии, светлой белой порфире, короне, со скипетром в руке... И я слышала, как беседовали между собой мученики, радуясь, что наступает последнее время и что число их умножится, говорили они, что мучить будут за Имя Христово и за неприятие печати и что церкви и монастыри скоро будут уничтожены, а живущие в монастырях будут изгнаны, что мучить будут не только духовенство и монашество, но и всех, кто не захочет принять печати и будут стоять за Имя Христово, за веру, за Церковь... Слышала я, как они говорили, что Царя уже не будет и земное время приближается к концу, слышала я, но не очень ясно, что если Господь не прибавит сроку, то конец всему земному будет в 22-м году. Затем слышала, что при антихристе Св. Лавра Киевская подымется в воздух, все святые угодники уйдут своими телами на небо и все, живущие на земле, избранные Богом, будут восхищены на воздух, то есть на небо»...

1-го марта в среду вечером Ольга просыпалась и, проснувшись, сказала: «Вы услышите, что будет на 12-й день ее сна». В самый этот день в Ржищеве по телефону из Киева узнали об отречении Государя от Престола. Когда вечером в этот день Ольга проснулась, старица обратилась к ней и в волнении рассказала. Ольга ответила: «Вы только теперь узнали, а у нас там давно об этом говорили, давно слышно. Царь там давно сидит с Небесным Царем». Старица спросила: «Какая же тому причина?» Ольга ответила: «То же, что было и Небесному Царю, когда его изгнали, поносили и распяли. Наш Царь, сказала она, мученик». - «Что же теперь еще будет?» - спросила старица. Ольга вздрогнула и ответила: «Молитесь, молитесь, последнее время». - Кто же теперь будет после Царя? - спросили Ольгу. - Царя уже не будет, - ответила Ольга, - будет антихрист, а пока новое правление. - А будет ли это к лучшему? - Нет, говорит, - новое правление справится со своими делами, тогда возьмется за монастыри, готовьтесь все к странствованию. - Какое странствование? - Потом увидите. - А что будем брать с собою? - Одни сумочки. - А что же в сумочках понесем? - тут Ольга сказала старице одну старческую тайну (и старица и Ольга окормлялись у старца Голосеевской пустыни схииеромонаха Алексия, скончавшегося в марте 1917 года) и прибавила, что все тоже возьмут. Из этого старица поняла, что всякий возьмет свои дела... - А что будут делать с монастырями? - спросила старица. - То же, что и с церквами - ответила Ольга. - Разве одни монастыри будут гнать и теснить? Всех будут гнать, кто будет стоять за ИМЯ ХРИСТОВО и кто будет противиться новому правлению и жидам. Будут не только теснить и гнать, но будут по суставам резать, но боли чувствовать не будут (как бы сухое дерево резали), помня, за Кого они страдают». Старица спрашивает: «Зачем же разорят монастыри?» - Затем, что в монастырях живут или считаются живущими ради Бога, а такие должны быть изгнаны. - Но мы, - сказала старица, - и в монастырях друг друга гоним. - Это, - ответила Ольга, - не вменяется». Сестры при этом пожалели Государя и сказали: «Бедный, бедный, несчастный страдалец». Ольга улыбнулась и сказала: «Наоборот, из счастливых счастливец. Он мученик. Тут пострадает, а там с Небесным Царем будет». Таково в главном видение послушницы Ольги Бойко из Ржищева монастыря Киевской епархии»¹.

«Эту Ольгу, - писал в другом месте С. А. Нилус, - и старицу ее я видел, с ними разговаривал. На вид Ольга самая обыкновенная крестьянская девочка-подросток, малограмотная, ничем по виду не выдающаяся. Глаза только у нее хороши были - лучистые, чистые, и не было в них ни лжи, ни лести. Да как было и лгать и притворяться пред целым монастырем, да еще в такой обстановке, почти 40 дней без пищи и пития?!!..»²

Видение послушницы Ольги, записанное в Киевском Покровском монастыре игуменьей Софией (Гриневой) в апреле 1917 г., было опубликовано С. А. Нилусом: «21-го февраля 1917 года, во вторник 2-й недели Великого Поста, в 5 часов утра послушница Ольга вбежала в псалтырню и, положив три земных поклона, сказала монахине-чтице, которую пришла сменить:

- «Прошу прощения и благословите, матушка, я буду умирать... Не то в шутку, не то всерьез, монахиня ответила:

- «Бог благословит... час добрый. Счастлива бы ты была, если бы в эти годы умерла».

Ольге в то время было около 14 лет.

Ольга легла на кровати в псалтырне и уснула, а монахиня продолжала читать. В полседьмого утра сестра стала будить Ольгу, но та не шевелилась и не отзывалась. Пришли другие сестры, тоже пробовали будить, но так же безуспешно. Дыхание у Ольги прекратилось и лицо приняло мертвенный вид. Прошло два часа в беспокойстве для сестер и в хлопотах возле обмершей. Ольга стала дышать и с закрытыми глазами, в забытье, проговорила:

- Господи, как я уснула!

Ольга спала трое суток, не просыпаясь. Во время сна она много говорила такого, что на слова ее обратили внимание и стали записывать. Записано было с ее слов следующее: «За неделю до вторника 2-й недели я видела, - говорила Ольга, - во сне Ангела, и он мне велел во вторник идти в псалтырню, чтобы там умереть, но чтобы я о том заранее никому не говорила. Когда я во вторник шла утром в псалтырню, то, оглянувшись назад, увидела страшилище в образе пса, бежавшего на задних лапах следом за мною. В испуге я бросилась бежать и, когда вбежала в псалтырню, то в углу, где иконы, я увидела Св. Архистратига Михаила, в стороне - смерть с косой. Я испугалась, перекрестилась и легла на кровать, думая умирать. Смерть подошла ко мне, и я лишилась чувств. Потом сознание ко мне вернулось, и я увидела Ангела: он подошел ко мне, взял меня за руку, и повел по какому-то темному и неровному месту. Мы дошли до рва. Ангел пошел вперед по узкой доске, а я остановилась и увидела «врага» (беса), который манил меня к себе, но я кинулась бежать от него к Ангелу, который был уже по ту сторону рва и звал меня тоже к себе. Доска, перекинутая через ров, была так узка, что я побоялась, было, через нее переходить, но Ангел перевел меня, подав мне руку, и мы с ним пошли по какой-то узкой дорожке. Вдруг Ангел скрылся из виду, и тотчас же появилось множество бесов. Я стала призывать Матерь Божию на помощь; бесы мгновенно исчезли, и вновь явился Ангел, и мы продолжали путь. Дойдя до какой-то горы, мы опять встретили бесов с хартиями в руках. Ангел взял их из рук бесовских, передал мне и велел порвать. На пути нашем бесы появлялись еще не раз, и один из них, когда я отстала от своего небесного путеводителя, пытался меня устрашить, но явился Ангел, а на горе я увидела стоящую во весь рост Божию Матерь и воскликнула:

- Матерь Божия! Тебе угодно спасти меня: спаси меня!

Пала я на землю, и когда поднялась, то Матерь Божия стала невидима. Стало светать. По дороге увидели церковь, а под горою сад. В этом саду одни деревья цвели, а другие уже были с плодами. Под деревьями были разбиты красивые дорожки. В саду я увидела дом. Я спросила Ангела:

- Чей это дом?

- Здесь живет монахиня, недавно скончавшаяся.

Тут я опять потеряла Ангела из виду и очутилась у огненной реки. Эту реку мне нужно было перейти. Переход был очень узкий, и по нем переходить можно было не иначе, как переступая нога за ногу. Со страхом стала я переходить и не успела дойти до середины реки, как увидела в ней страшную голову с выпученными огромными глазами, раскрытой пастью и высунутым длиннейшим языком. Мне нужно было перешагнуть через язык этого страшилища, и мне стало так страшно, что я не знала, что и делать. И тут внезапно, по ту сторону реки, я увидела Св. Великомученицу Варвару. Я взмолилась ей о помощи, и она мне протянула руку и перевела на другой берег. И уже когда я перешла огненную реку, то, оглянувшись, увидела в ней еще и другое страшилище - огромного змия с высоко поднятой головой и разинутой пастью. Святая Великомученица объяснила мне, что эту реку необходимо переходить каждому и что многие падают в пасть одного из этих чудовищ.

Дальнейший путь я продолжала идти с Ангелом и вскоре увидела длиннейшую лестницу, которой, казалось, и конца не было. Поднявшись по ней, мы дошли до какого-то темного места, где за огромной пропастью я увидела множество людей, которые примут печать антихриста: участь их в этой страшной и смрадной пропасти... Там же я увидела очень красивого человека без усов и бороды. Одет он был во все красное. На вид он мне показался лет 28. Он прошел мимо меня очень быстро, вернее пробежал. И когда он приближался ко мне, то казался чрезвычайно красивым, а когда прошел, и я на него посмотрела, то он представился мне Диаволом. Я спросила Ангела:

- Кто это такой?

- Это, - ответил мне Ангел, - антихрист, тот самый, что будет мучить всех христиан за святую веру, за святую Церковь и за Имя Божие.

В том же темном месте я видела недавно скончавшуюся монахиню нашего монастыря. На ней была чугунная мантия, которою она была вся покрыта. Монахиня старалась из-под нее высвободиться и сильно мучилась. Я потрогала рукой мантию: она, действительно, была чугунная. Монахиня эта умоляла меня, чтобы я попросила сестер молиться за нее.

В том же темном месте видела я огромнейший котел. Под котлом был разведен огонь. В котле этом кипело множество людей: некоторые из них кричали. Там были и мужчины, и женщины. Из котла выскакивали бесы и подкладывали под него дрова. Других людей я там видела стоящими на льду. Были они в одних рубашках и дрожали от холода: все были босы - и мужчины, и женщины.

Еще я видела там же обширнейшее здание и в нем тоже множество людей. Сквозь уши их были продернуты железные цепи, привешенные к потолку. К рукам и ногам их привязаны были огромные камни. Ангел мне объяснил, что это все те, которые в храмах Божиих держали себя соблазнительно-непристойно, сами разговаривали и других слушали; за то и протянуты им цепи в уши. Камни же к ногам привязаны тем, кто в церкви ходит с места на место: сам не стоял и другим спокойно стоять не давал. К рукам же камни были привязаны тем, кто неправильно и небрежно налагал на себя крестное знамение в храме Божием.

Из этого темного и ужасного места мы с Ангелом стали подниматься вверх и подошли к большому, блестящему, белому дому. Когда мы вошли в этот дом, я увидела в нем необыкновенный свет. В свете этом стоял большой хрустальный стол, и на нем поставлены были какие-то невиданные райские плоды. За столом сидели святые пророки, мученики и другие святые. Все они были в разноцветных одеяниях, блистающих чудным светом. Над всем этим сонмом святых Божиих Угодников, в свете неизобразимом, сидел на престоле дивной красоты Спаситель, а по правую руку Его сидел наш Государь Николай Александрович, окруженный ангелами. Государь был в полном царском одеянии, в блестящей белой порфире и короне и держал в правой руке скипетр. Он был окружен ангелами, а Спаситель - высшими Небесными Силами. Из-за яркого света я на Спасителя смотреть могла с трудом, а на земного царя смотрела свободно.

Святые мученики вели между собою беседу и радовались, что наступило последнее время, и что их число умножится, так как христиан вскоре будут мучить за Христа и за неприятие печати. Я слышала, как мученики говорили, что церкви и монастыри будут уничтожены, а раньше из монастырей будут изгонять живущих в них. Мучить же и притеснять будут не только монахов и духовенство, но и всех православных, которые не примут печати и будут стоять за Имя Христово, за веру и за Церковь.

Еще я слышала, как они говорили, что нашего Государя уже не будет, и что время всего земного приближается к концу. Там же я слышала, что при антихристе Св. Лавра поднимется на небо; все святые угодники уйдут со своими телами тоже на небо, и все живущие на земле, избранные Божии, будут тоже восхищены на небо.

С этой трапезы Ангел повел меня на другую вечерю. Стол стоял наподобие первого, но несколько меньше. В великом свете сидели за столом патриархи, митрополиты, архиепископы, архимандриты, священники, монахи и мирские в каких-то особенных одеяниях. Все эти святые были в радостном настроении. Глядя на них, и сама я пришла в необыкновенную радость.

Вскоре в спутницы мне явилась Св. Феодосия, а Ангел скрылся. С нею мы пошли в дальнейший путь и поднялись на какую-то прекрасную возвышенность. Там был сад с цветами и плодами, а в саду много мальчиков и девочек в белых одеждах. Мы поклонились друг другу, и они чудно пропели «Достойно есть». В отдалении я увидела небольшую гору; на ней стояла Матерь Божия. Глядя на Нее, я неописуемо радовалась. Святая мученица Феодосия повела меня затем в другие райские обители. Первой на вершине горы мы увидели неописанной красоты обитель, обнесенную оградой из блестящих, прозрачных белых камней. Врата этой обители издавали особый яркий блеск. При виде ее я чувствовала какую-то особенную радость. Святая мученица открыла мне врата, и я увидела дивную церковь из таких же камней, как и ограда, но еще светлее. Церковь та была необычайной величины и красоты. С правой ее стороны был прекрасный сад. И тут, в этом саду, как и в прежде виденном, одни деревья были с плодами, в то время как другие только цвели. Врата в церковь были открыты. Мы вошли в нее, и я была поражена ее чудной красотой и безчисленным множеством ангелов, которые ее наполняли. Ангелы были в белых блестящих одеждах. Мы перекрестились и поклонились ангелам, певшим в то время «Достойно есть» и «Тебе Бога хвалим».

Прямая дорога из этой обители повела нас к другой, во всем подобной первой, но несколько менее ее обширной, красивой и светлой. И эта церковь наполнена была ангелами, которые пели «Достойно есть». Св. мученица Феодосия объяснила мне, что первая обитель была высших ангельских чинов, а вторая - низших.

Третья обитель, которую я увидела, была с церковью без ограды. Церковь в ней была так же прекрасна, но несколько менее светлая. Это была, по словам моей спутницы, обитель святителей, патриархов, митрополитов, епископов.

Не заходя в церковь, пошли далее и по пути увидели еще несколько церквей. В одной из них были монахи в белых одеждах и клобуках; среди них я увидела и ангелов. В другой церкви были монахи вместе с мирскими мужчинами. Монахи были в белых клобуках, а мирские в блестящих венцах. В следующей обители в церкви были монахини во всем белом. Святая мученица Феодосия сказала мне, что это схимонахини. Схимонахини в белых мантиях и клобуках, с ними были и мирские женщины в блестящих венцах. Среди монахинь я узнала некоторых монахинь и послушниц наших - еще живых и, среди них, умершую мать Агнию. Я спросила Св. мученицу Феодосию, почему некоторые монахини в мантиях, а другие без мантии, некоторые же наши послушницы в мантиях. Она ответила, что некоторые, не удостоившиеся мантии при жизни на земле, будут удостоены ее в будущей жизни и, наоборот, получившие мантию при жизни, лишены будут ее здесь.

Идя дальше, мы увидели чудный фруктовый сад. Мы вошли в него. В этом саду, как и в прежде виденных, одни деревья были в цвету, а другие со спелыми плодами. Верхушки деревьев сплетались между собою. Сад этот был прекраснее всех прежних. Там были небольшие домики, точно литые из хрусталя. В саду этом мы увидели Св. Архистратига Михаила, сказавшего мне, что сад этот - жилище пустынножителей. В саду этом я увидела сперва женщин, а идя дальше, мужчин. Все они были в белых одеждах монашеских и не монашеских. Выйдя из сада, я увидела вдали на хрустальных, блестящих колоннах хрустальную крышу. Под этой крышей было много людей: монахов и мирских, мужчин и женщин. Тут Св. Архистратиг Михаил стал невидим.

Далее нам представился дом: был он без крыши, четыре же его стены были из чистого хрусталя. Его осенял, воздвигнутый как бы на воздухе, крест ослепительного блеска и красоты. В этом доме находилось множество монахинь и послушниц в белых одеждах. И здесь я между ними увидела некоторых из нашего монастыря еще живых.

Еще дальше стояли две хрустальные стены, как бы две стены начатого постройкой дома. Двух других стен и крыши не было. Внутри, вдоль стены, стояли скамьи: на них сидели мужчины и женщины в белых одеждах.

Затем мы вошли в другой сад. В этом саду стояло пять домиков. Св. мученица Феодосия сказала мне, что эти домики принадлежат двум монахиням и трем послушницам нашего монастыря. Она их назвала, но велела имена их хранить в тайне... Около домиков росли фруктовые деревца: у первого лимонное, а у второго - абрикосовое, у третьего лимонное, абрикосовое и яблоня, у четвертого - лимонное и абрикосовое. Плоды у всех были спелые. У пятого деревьев не было, но места для посадки были уже выкопаны.

Когда мы вышли из этого сада, то нам пришлось спуститься вниз. Там мы увидели море; через него переправлялись люди: одни были в воде по шею, у других из воды были видны только одни руки; некоторые переезжали на лодках. Меня Св. мученица перевела пешком.

Еще мы видели гору. На горе в белых одеждах стояли две сестры нашей обители. Выше их стояла Матерь Божия и указывая мне на одну из них, сказала:

- Се даю тебе сию в земные матери.

От ослепительного света, исходящего от Царицы Небесной, я закрыла глаза. Потом все стало невидимо.

После этого видения мы стали подниматься в гору. Вся эта гора была усеяна дивно пахнувшими цветами. Между цветами было множество дорожек, расходившихся в разных направлениях. Я радовалась, что так тут хорошо, и вместе с тем плакала, зная, что придется расстаться со всеми этими чудными местами и с Ангелами, и со Св. Мученицей. Я спросила Ангела:

- Скажи мне, где мне придется жить?

И Ангел и Св. Мученица ответили:

- Мы всегда с тобою. А где бы ни пришлось жить, терпеть всюду надо.

Тут я опять увидела Св. Архистратига Михаила. У сопровождавшего меня Ангела в руках оказалась Св. Чаша, и он причастил меня, сказав, что иначе «враги» воспрепятствовали бы моему возвращению. Я поклонилась своим святым путеводителям, и они стали невидимы, а я с великой скорбью вновь очутилась в этом мире.

Все это со слов Ольги мною было записано в Киеве 9-го апреля 1917-го года.

Далее повествование о видениях Ольги поведется уже со слов ее старицы м. Анны.

В первые дни своего сна, - так рассказывала мне м. Анна, - Ольга все искала во сне свой шейный крест. По движениям ее было видно, что она его кому-то показывала, кому-то им грозила, крестила им и сама крестилась. Когда первый раз проснулась, говорила сестрам:

- Этого враг боится. Я им грозила и крестила, и он уходил.

Тогда решили дать ей в руку крест. Она крепко зажала его в правой руке и не выпускала его 20 дней так, что силой нельзя было его у нее вынуть. При пробуждении она его выпускала из руки, а перед тем, как заснуть, снова брала его в руку, говоря, что он ей нужен, что с ним ей легко.

После 20-го дня она его уже не брала, объяснив, что ее перестали водить по опасным местам, где встречались «враги», а стали водить по обителям райским, где некого было бояться.

Однажды во время своего чудесного сна Ольга, держа в одной руке крест, другою распустила свои волосы, покрыла их бывшей у нее на шее косынкой. Когда проснулась, то объяснила, что видела прекрасных юношей в венцах. Юноши эти ей подали тоже венец, который она надела себе на голову. В это-то время она, должно быть, и надела косынку.

1-го марта, в среду вечером, Ольга, проснувшись, сказала:

- Вы услышите, что будет в двенадцатый день.

Бывшие тут сестры подумали, что это число месяца, и что в это число с Ольгой может произойти какая-нибудь перемена. На эти мысли Ольга ответила:

- В субботу.

Оказалось, что то был 12-й день ее сна. В этот день у нас в обители узнали об отречении Государя от Престола. Первою узнала об этом по телефону из Киева я. Когда вечером Ольга проснулась, я в страшном волнении сказала ей:

- Оля, Оля! что случилось-то: Государь оставил Престол!

Ольга спокойно на это ответила:

- Вы только сегодня об этом услышали, а у нас там давно об этом говорили. Царь уже там давно сидит с Небесным Царем.

Я спросила Ольгу:

- Какая же тому причина?

- Какая была причина Небесному Царю, что с Ним так поступили: изгнали, поносили и распяли? Такая же причина и этому Царю. Он - мученик.

- Что же, - спрашиваю, - будет?

Ольга вздохнула и ответила:

- Царя не будет, - отвечает, - теперь будет антихрист, а пока новое правление.

- А что, это к лучшему будет?

- Нет, - говорит, - новое правление справится со своими делами, тогда возьмется за монастыри. Готовьтесь, готовьтесь все в странствие.

- Какое странствие?

- Потом увидите.

- А что же брать с собою? - спрашиваю.

- Одни сумочки.

- А что в сумочках понесем?

Тут Ольга мне сказала одну старческую тайну и прибавила, что и все то же понесут.

- А что будет с монастырями? - продолжаю допытываться. - Что будет с кельями?

Ольга с живостью ответила:

- Вы спросите, что с церквами делать будут? Разве одни монастыри будут теснить? Будут гнать всех, кто будет стоять за имя Христово, и кто будет противиться новому правлению и жидам. Будут не только теснить и гнать, но будут по суставам резать. Только не бойтесь: боли не будет, как бы сухое дерево резать будут, зная за Кого страдают.

Я опять спросила Ольгу:

- Зачем же им разорять монастыри?

- Затем, что в монастырях люди живут ради Бога, а такие должны быть изгнаны.

- Но мы, - говорю, - и в монастыре одни других гоним.

- То, - отвечает, - не вменится, а вот это гонение вменится. При этом разговоре сестры пожалели Государя:

- Бедный, бедный, - говорили они, - несчастный Страдалец! Какое он терпит поношение!

На это Ольга весело улыбнулась и сказала:

- Наоборот: из счастливых счастливейший. Он - мученик. Тут пострадает, а там вечно с Небесным Царем будет.

На 19-й день своего сна - в субботу 11-го марта - Ольга, проснувшись, сказала мне:

- Услышите, что будет в 20-й день.

Я думала, что это - число месяца, а Ольга пояснила:

- В воскресенье.

В воскресенье 12-го марта был 20-й день ее сна. Затем Ольга весело сказала:

- Поедем, поедем к Батюшке!

«Батюшка» - это старец Голосеевской Пустыни иеросхимонах Алексий, мой духовный отец и руководитель.

Затем весь разговор, по этом пробуждении, Ольга вела только об этом батюшке. В конце разговора Ольга и сказала:

- Поедем к Батюшке в третий день Пасхи.

После этого она заснула... На следующий день, в воскресенье, она опять радостно начала разговор о батюшке. Я говорю ей:

- Оля, поедем же к батюшке!

Ольга вздохнула и сказала:

- Вы же написали Батюшке два письма.

Так это на самом деле было, хотя Ольга об этом знать не могла. Потом она продолжала:

- Ожидайте, ожидайте: скоро будет ответ.

Опять, немного погодя, говорила:

- Матушка, матушка! К нам батюшка скоро приедет.

Это она в радостном настроении повторяла несколько раз. Бывшие тут сестры подумали, что это она про нашего монастырского священника, отца Всеволода говорит, и слышу они между собой говорят:

- А, должно быть, Ольге и в самом деле открыты такие тайны, которых другие не знают.

Тут потянуло меня взять крест моего старца о. Алексия. Села я поодаль от сестер, сложила руки на груди и как бы ушла в себя, отрешившись от всего окружающего. Настала полная тишина. Это было в 11 часов вечера. Через несколько минут я пришла в себя. Ольга не спала. Я ей говорю:

- Скоро отец Всеволод приедет.

- Ну да, отец Всеволод!

Точно хотела мне сказать, что не в нем дело, и вслед уснула.

На другое утро я получила телеграмму, что накануне вечером о. Алексий скончался, Когда Ольга проснулась, то сказала, что накануне, около 11 часов вечера, она видела о. Алексия, как он вошел к нам в келлию, благословил всех и молча удалился. На 24 или 25-й день сна Ольги я, вернувшись от вечерни, застала Ольгу пробудившейся. Окружающие ее постель сестры встретили меня словами:

- Анюта, ожидай гостей: Ольга говорит, что гости будут.

Ольга повторила то же и просила позвать регентшу. Спрашиваю Ольгу:

- Какие ж то будут гости?

- Увидите, какие.

Я не поняла, что это за гости, и подумала, что надо в келье место освободить для них. Говорю, чтобы часть сестер вышла. Ольга, улыбнувшись, сказала:

- Будь хотя полна келья сестер, все равно они не помешают; гостям место будет.

Тут мы поняли, что будут к нам неземные гости, и стали спрашивать, увидим ли мы их? Ольга ответила:

- Не знаю. Когда придут, почувствуете.

Тут вид ее лица изменился: точно она увидела нечто таинственное - великое, молча обводила она келлию глазами. В таком состоянии она находилась минут двадцать. Я почувствовала в это время как бы толчок в сердце: меня охватил какой-то, еще никогда не испытанный, благоговейный страх, и я заплакала, чувствуя присутствие в келье кого-то не из здешнего мира. Сестры, бывшие в келье, шепотом творили молитву; некоторые плакали... Потом из слов их было видно, что они в то же время испытывали то же, что и я, когда плакали, но никто, как и я, ничего не видел и не слышал.

Минут через двадцать лицо Ольги приняло обычное выражение и она залилась слезами. Успокоившись немного, на расспросы сестер ответила:

- Как же это? Ведь я думала, что вы видите и слышите пение. А гости-то какие были: сам святый Архистратиг с Небесным своим воинством!

- Что же пели они? - спрашиваем.

Они пели «Тебе Бога хвалим», и как пели-то!.. С ними были и блаженные старцы и святые молитвенники, к которым мы прибегали с м. Анной и имена которых были у нас записаны на псалтырном чтении. Святый Архистратиг Михаил перекрестил всех присутствующих и окропил святой водой...

Пять минут спустя Ольга опять заснула.

В субботу на 1-й неделе Великого Поста Ольга причастилась, как и все сестры нашей обители. 21-го февраля она уснула. На другой день ее соборовали, но она этого почти не помнит; помнит только приготовление к таинству священников, но самого соборования не помнит, говоря, что ее в то время здесь не было, что она уходила со своим путеводителем.

На 4-й день, в пятницу, в 11 часов вечера, она просыпалась. После краткой исповеди ее причастили. Перед причащением я была в страхе, боясь, чтобы она не заснула, когда придет священник, но она сказала:

- Не бойтесь: я дождусь!

Потом, по пробуждении, Ольга говорила, что только этот раз она видела батюшку.

Уходя ночью после причащения, батюшка сказал, что в воскресенье ее надо будет снова причастить, это исполнит другой очередной священник. Когда в этот день пришел священник, Ольга спала, зубы ее были стиснуты, и священник причастить ее не решался. Я взмолилась Господу, и Ольга открыла рот. Батюшка ее причастил. Когда потом Ольга проснулась, и я об этом ей рассказала, то она мне сказала:

- Не бойтесь: я всегда буду открывать рот.

Я спросила ее:

- А слышала ли ты, как приходил и причащал тебя батюшка?

Она ответила, что его не видела и ничего не слышала, а видела Ангела, читавшего молитву пред причащением, и тот же Ангел причастил ее.

Когда об этом сообщили отцу Всеволоду, он решил причащать Ольгу и Преждеосвященными дарами. Так и сделали, и стали с тех пор причащать спящую по средам, пятницам, а также по субботам и воскресеньям весь Великий Пост до полного ее пробуждения. И всякий раз, как читали молитву «Верую, Господи, и исповедую», Ольга постепенно открывала рот и к концу молитвы открывала его вполне. Иногда и после причащения открывала его, чтобы из рук священника принять 2-3 лжицы воды.

В Великую Пятницу она проснулась на несколько минут и сказала:

- Завтра причастите меня в 6 часов утра. Я завтра в этот час должна придти.

Я передала об этом отцу Всеволоду и он согласился.

Проснувшись в Великую Субботу, чтобы идти к утрени, о. Всеволод внезапно увидел как бы молнию, блеснувшую и осветившую ему лицо, и услышал голос:

- Пойди, приобщи спящую Ольгу.

И когда батюшка стал раздумывать, что бы это значило, он вновь услышал тот же голос, повторивший те же слова.

После утрени, еще раньше 6-ти часов, о. Всеволод причастил Ольгу. Она все еще спала. Через час после того она проснулась, приподнялась на кровати, посидела на ней несколько минут в полузабытьи, потом сразу встала с постели и начала ходить по келье, хотя была слаба и, видимо, истощена. Во все время своего сна она, кроме Причастия и нескольких лжиц воды, ничего в рот не брала.

В Великую Субботу она целый день более уже не ложилась, а к половине двенадцатого ночи оделась и пошла к Светлой заутрени. Во все времена пасхального богослужения она не садилась, хотя сестры и уговаривали ее присесть, и так простояла всю заутреню и обедню.

После того она долго была в большой задумчивости и тоске и плакала. На расспросы сестер отвечала:

- Как мне не плакать, когда я уже больше не вижу ничего из того, что я видела, а все здешнее, даже и то, что прежде было мне приятно, все мне теперь противно, а тут еще эти расспросы... Господи, скорее бы опять туда!

Когда потом записывалось в Киеве бывшее с Ольгой, то она сказала:

- Пишите - не пишите: все одно - не поверят. Не то теперь время настало. Разве только тогда поверят, когда начнет исполняться что из моих слов. Таковы видения и чудесный сон Ольги»³.

Игумен Серафим (Кузнецов) (1920): В мае 1917 года в Саровской Пустыни передавал мне один почтенный старец архимандрит замечательное видение:

В дни глубокой его скорби о царственных страдальцах, когда он молился о них со слезами - во время молитвы заснул. Видит он, что находится в Царском Селе, где над Александровским дворцом стоит светлый лучезарный столб, простирающийся до неба. Затем старец подходит к дворцу, где видит чудное видение: за письменным столом сидит Государь, занимаясь письменной работой; у другого небольшого столика сидит Цесаревич Алексей Николаевич за чтением книги; тут же вблизи Императрица с дочерьми сидит за рукодельем, а среди них находился светообразный старец преподобный Серафим, Саровский чудотворец, говоря свои духовные наставления и утешения. Когда старец Серафим увидал архимандрита, подошел к нему и сказал: «Сильно не скорби, отец, не унывай, Бог Своих избранных и любимых чад не оставит. Он силен все сделать, чтобы вырвать их от злодеев, но желает им счастья не земного, а небесного. Для Господа, легче чем нам, слово сказать и послать легионы ангелов уничтожить всех врагов их, но Он только отнимет от врагов их разум, дабы они погубили сами себя. Господь послал меня пока до времени утешать, ободрять и охранять царственных страдальцев, ибо дух бодр, а плоть немощна, нуждается в нашей небесной помощи в трудные минуты скорбей. Видишь лучезарный свет, исходящий от лиц царственных страдальцев, это знак того, что они находятся под особым попечением Божиим, как праведники. Как от начала мира всех праведников поносили, обижали, оклеветывали беззаконные люди, последователи первого лжеца и обманщика Диавола, так и этих праведных царственных страдальцев поносят, унижают, оклеветывают, обижают злые люди, наущенные тем же мировым злодеем, который наущал против праведников и против Самого Творца и Бога нашего Христа Жизнодавца. Посмотри на лицо Царицы и увидишь исходящий свет от него ярче других, это знак того, что она больше всех несет клевет и напраслин от последователей мирового клеветника». Это видение произвело весьма сильное впечатление на старца архимандрита, так что при рассказе его он не мог удержаться от слез»⁴.

Сергей Сергеевич Бехтеев (07.04.1879-после 1934), поэт, состоял в переписке с Царской Семьей, находившейся в заточении, автор стихотворения «Молитва», найденного после цареубийства следствием: «Описанное мною <...> видение Дивеевской старицы было мне передано моим родственником <Петром Петровичем> Арцыбушевым <(† 28.04.1921)> в г. Ельце в декабре 1917 г., куда он приехал прямо из Сарова, где он служил 6-го декабря (т.е. на день Свят. Николая - Сост.) молебен о здравии Государя Императора и где он лично виделся и говорил со старицей».

ВИДЕНИЕ ДИВЕЕВСКОЙ СТАРИЦЫ

Зима лихолетия 1917 года

 

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно; ни звука не слышно кругом;

Бор вековой позабылся таинственным сном.

В сизом тумане, над белой поляной, одна,

Робко, как призрак, скользит золотая луна;

Блещет огнями на рыхлых алмазных снегах,

Ярко играя на скитских червонных крестах.

Мирно обитель в сугробах навеянных спит;

Только вдали огонек одинокий блестит.

В келье сосновой, окутанной трепетной мглой,

Жарко лампадка горит пред Иконой Святой.

Пламя, мерцая, то гаснет, то, вспыхнув, дрожит;

Старица Ксенья⁵ на образ с любовью глядит.

Катятся слезы из стареньких, слепеньких глаз;

Шепчут уста: «О, Господь, заступись Ты за нас!

Гибнет Россия; крамола по царству растет;

Мутит нечистый простой, православный народ.

Кровь обагрила родные поля и леса;

Плачет и стонет кормилица наша земля!

Сжалься, Спаситель, над темной, безумной страной;

Души смири, распаленные долгой войной.

Русь православная гибнет на радость врагам;

Сжалься, Господь, не карай нас по нашим грехам!

Боже Великий, создавший и твердь и моря,

К нам снизойди и верни нам родного Царя!»

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно; ни звука не слышно кругом;

Бор вековой позабылся таинственным сном.

Жарко лампада горит пред Иконой Святой;

Старица смотрит - и видит Христа пред собой:

Скорбные очи с любовью глядят на нее,

Словно хотят успокоить, утешить ее,

Нежно сказав: «Не печалься, убогая дщерь,

Духом не падай, надейся, молися и верь».

Робко лампада, мерцая во мраке, горит;

Старица скорбно во мглу, в беспредельность глядит.

Смотрит и видит - молитву честную творя,

Рядом с Христом Самого Страстотерпца Царя!

Лик Его скорбен; печаль на державном лице;

Вместо короны стоит Он в терновом венце;

Капли кровавые тихо спадают с чела;

Дума глубокая в складках бровей залегла!

Смотрит отшельница, смотрит, и чудится ей

В облик единый сливаются в бездне теней -

Образ Господень и Образ Страдальца-Царя...

Молится Ксенья, смиренною верой горя:

«Боже Великий, единый, безгрешный, святой,

Сущность виденья рабе бесталанной открой;

Ум просвети, чтоб могла я душою понять

Воли Твоей недоступную мне благодать!»

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно; ни звука не слышно кругом;

Бор вековой позабылся таинственным сном.

Жарко лампада пред Образом Спаса горит,

Старица Ксенья во мглу, в беспредельность глядит.

Видит она - лучезарный нездешний чертог;

В храмине стол установлен, стоит поперек:

Яства и чаши для званых стоят;

И со Иисусом Двенадцать за брашной сидят,

И за столом, ближе всех, одесную Его,

Видит она Николая, Царя своего!

Кроток и светел Его торжествующий Лик,

Будто Он счастье желанное сердцем постиг,

Будто открылись Его светозарным очам

Тайны, незримые нашим греховным глазам,

Блещет в алмазах Его драгоценный венец;

С плеч ниспадает порфиры червленный багрец;

Светел, как солнце, державный, ликующий взор;

Ясен, как неба лазурный простор.

Падают слезы из стареньких, слепеньких глаз:

«Батюшка Царь, помолись Ты, кормилец, за нас!»

Шепчет старушка, и тихо разверзлись уста;

Слышится слово, заветное слово Христа:

«Дщерь, не печалься; Царя твоего возлюбя,

Первым поставлю Я в Царстве Святых у Себя!»

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно, ни звука не слышно кругом,

Бор вековой позабылся таинственным сном.

25 ноября 1922 года.⁶

 

Дивеевская блаженная Мария Ивановна, сменившая в 1915 г. Пашу Саровскую, «в ночь с 4 на 5 июля 1918 года, т.е. в ночь мученической кончины Царской Семьи <...> страшно бушевала и кричала: «Царевен штыками! Проклятые жиды!» Неистовствовала страшно, и только потом выяснилось, о чем она кричала»⁷.

М. К. Дитерихс свидетельствует (1922): «В числе документов, найденных в комнатах, занимавшихся Царской Семьей в доме Ипатьева, оказался между прочим, маленький, разорванный на кусочки листок разграфленной синими линиями бумаги, как бы вырванный из тетради, на котором имеется запись черными чернилами и карандашом. Почерк, коим сделана запись, как будто напоминает почерк покойного Бывшего Государя Императора Николая Александровича. Содержание записи, представившееся возможным разобрать, следующее:

«...расхищают казну и иноплеменники господствуют. - В бедах отчизны они думают о себе... Чтобы скоро водворилась тишина и благоденствие... насильственное пострижение, тяжелую смерть... Вот, что называется «нет ни праведному венца, ни грешному конца». Что за времена: всякий творит что хочет. Вот картина настоящего. В народе разврат, Царский Престол колеблется и своим падением грозит сокрушить надолго, может быть, навсегда могущество и славу русских. На стеклах не легкие узоры, а целые льдины...»

Размер пропуска между словами «благоденствие» и «насильственное» мог бы позволить вставить слова: «в России (или отчизне), Я готов принять». Если в записи были именно эти слова, или соответственные им, то, приняв во внимание сходство почерка, можно было бы сказать с уверенностью, что запись сделана бывшим Царем. Но кому бы они ни принадлежали, автор ее вполне соответственно текущему моменту определяет сущность импульсов, руководивших людьми, и с большой прозорливостью предуказывает последствия господства «иноплеменников» и сосредоточения помыслов только «о себе».

Запись, судя по отрывочному содержанию, сделана скорее в период непосредственно предшествовавший революции, т. е. в период последней напряженной борьбы между общественным политическим настроением, руководимым в то время, как казалось, Государственной думой, и Царским Селом»⁸.

Вскоре после вынужденного отречения Николая II Императрица, указав на распятие Иисуса Христа, сказала: «Наши страдания - ничто. Смотрите на страдания Спасителя, как Он страдал за нас. Если только это нужно для России, Мы готовы жертвовать и жизнью, и всем»⁹.

---

¹. Личный архив А. Н.Стрижева (Москва).

². Нилус С. А. На берегу Божьей реки Т. 2. С. 213.

³. Там же. С. 201-213.

⁴. Игумен Серафим. Православный Царь-Мученик. С. 135-136.

⁵. Возможно, речь идет о блаженной Ксении Степановне. О ней см.: Дивеевские предания. М. 1992. С. 22. - Сост.

⁶. «Православная Русь». 1968. № 8. С. 8.

⁷. Прот. Стефан Ляшевский. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. Ч. 2. 1903-1927. Машинопись. Оригинал в частном собрании (США). Ксерокопия в архиве В.В.Черной (Чичаговой) в Москве.

⁸. Дитерихс М. К. Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале. Т. II. С. 396-397.

⁹. Там же. С. 405.

Россия перед вторым пришествием > Катастрофа и ее духовный смысл: ... Пророчества дому Романовых. Часть вторая Судьба Царя - судьба России Судьба Царя - судьба России. Часть вторая «Не прикасайся к помазанным Моим» (Духовный смысл цареубийства) «Удерживающий теперь» «Удерживающий теперь». Часть вторая ...